Алиса Зиновьевна Розенбаум, которую большинство знает по имени Айн Рэнд, представляет собой тот тип мыслителей и философов, который будут критиковать целые сонмы академиков, но идеи останутся настолько жизнеспособными, что они из раза в раз снова будут всплывать на поверхность. Сегодня Айн Рэнд - это женщина, которая может быть учителем не только для других женщин, но и для всего человечества, уставшего от социалистических мыслителей, чьи концепции на практике работать не могут.

Несмотря на то, что Алиса Розенбаум является уроженкой России, можно сказать нашим достоянием, ее популярность только начинает проникать в головы российских читателей. Основная аудитория философии объективизма (детища Рэнд) находится в США, Канаде, Британии и Индии (там ее книги популярнее пресловутого «Капитала» Маркса в 16 раз!).

Но если всё так хорошо, если «Атлант расправил плечи» из простой художественной книги превратился в настоящий культ, то почему так много недоброжелателей Айн Рэнд? Почему ее продолжают критиковать с завидным упорством, несмотря на то, что философия объективизма - один из столпов либертарианского движения вообще? Может ли быть так, что эта женщина написала чушь? Но мы считаем иначе - Айн Рэнд допустила ошибку, когда решила показать правду без прикрас. Другими словами, она плюнула в лицо обществу, каждому показав его изъяны. Дети не любят, когда их ругают, даже если за дело. Но Айн Рэнд не хочет видеть вокруг себя детей, она хочет воспитать в людях сильных женщин и мужчин. Готова ли ты снять розовые очки, чтобы стать сильнее? Если да, то нам придется впрыснуть в твой мозг немного спасительного яда под названием «объективизм».

Свобода

И что ты называешь свободой? - Ни о чем не просить. Ни на что не надеяться. Ни от чего не зависеть.

Айн Рэнд прекрасно понимала разницу между свободой и несвободой. И если открыть ее книги, то в них можно найти предельное отвращение к людям, которые не понимали этих простых и естественных ценностей. Не будем говорить о государстве в целом, о его карательных компонентах, лучше сосредоточимся на жизни конкретного человека.

Может ли девушка быть свободной, если она надеется на чудо, которое «сотворит» ей хорошего парня, «даст» хорошую работу, сделает ее «успешной»? Может ли она быть свободной, если она зависима финансово и морально от других людей? Не нужно отдавать свою жизнь на попечение судьбе, ведь не было случая, когда свободное плавание приносило вкусные плоды. Быть свободной - это, в том числе, быть абсолютно самостоятельной. Готова ли ты к этому?

Выбор

Нам дана возможность выбора, но не дано возможности избежать выбора. Тот, кто отказывается от выбора, отказывает себе в праве называться человеком, и в его жизни воцаряется всё перемалывающий хаос иррациональности - но он сам выбрал это.

Большинство людей не понимают, почему их жизни летят под откос, но если прислушаться к Рэнд, то все становится ясно - они выбрали страх вместо силы, и потому страх стал руководить их судьбами. Это происходит везде и всюду и это происходит только со слабыми людьми.

Наверняка ты уже вспомнила о личном опыте подобного выбора, и, если это так, то пора становиться сильной. Для этого достаточно каждый раз делать сознательный выбор, вопреки обстоятельствам и всем возможным сложностям.

Ты и толпа

Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором ее презрительных насмешек.

Об этом надо помнить, потому что слишком часто мы сталкиваемся с проблемой неприятия своей индивидуальности обществом. При этом в роли общества может выступать не только эфемерное «общество», но и твои родители, твой парень, твои подруги и друзья. Порой в этой роли может выступать часть твоего сознания, в которую впились социальные нормы, которые управляют тобой без твоего ведома. Борьба с толпой - это борьба за сохранение своей жизни в том смысле, что ты не прогибаешься под влияние извне, а остаешься собой до самого конца.

Посредственности и атланты

Знаете ли вы отличительную черту посредственности? Негодование из-за успеха другого.

Эту черту надо выжечь каленным железом, если ты хочешь сохранить достоинство свободного человека. Да, успех подруги или вообще левого человека может иметь сомнительные корни, преступные предпосылки, но в рамках конечного результата нет никакой разницы, как он или она добились хорошего положения, денег или членства в яхт-клубе. Да и что дает тебе негодование? Ты просто терзаешь свою душу тем, что не в силах изменить. К тому же, будь уверена, но ты серьезно преувеличиваешь «неправильность» достижения целей объекта твоей зависти.

В реальном мире, который перенасыщен пираньями и акулами различных калибров, человек-завидующий - это планктон. Не будь планктоном, дорогая, лучше займись делом и приложи все возможные усилия, чтобы пробраться на уровень повыше - всё зависит только от тебя. Атланты не завидуют другим, атланты создают новую реальность.

Самоуважение

Большинство людей из кожи вон лезут, стараясь убедить себя, что они себя уважают. И, конечно, это стремление к самоуважению является доказательством его отсутствия.

Если бы Айн Рэнд узнала о том, что многие современные женщины выступают за , то она бы подумала, что это неуместная шутка. Другая цитата также может подбросить углей в костер чумы XXI века, которая связана с тем, что ты якобы должна уважать каждый выбор, который тебе не нравится:

Были времена, когда люди боялись, что кто-нибудь раскроет секреты, которые неизвестны их ближним. Сегодня боятся, что кто-нибудь произнесет вслух то, о чем все знают.

Но, в самом деле, какого черта? Если у тебя есть проблемы со здоровьем, с работоспособностью, личными качествами, то разве не правильно совершенствоваться, чтобы стать лучше, дабы получить весомые конкурентные преимущества? Или ты действительно думаешь, что все друг друга должны уважать, а проблемы должны замалчиваться, и самоуважение можно магическим образом привить к себе с помощью простого самоутверждения? Или ты думаешь, что надо заставить других людей уважать тебя за то, что ты просто существуешь? Подумай об этом.

Жертвенность

И, пожалуй, в честь 9 мая закончим наш материал о принципах жизни Айн Рэнд цитатой о жертвенности. Основатель философской школы объективистов за версту чуяла людей, которые пытались ее обмануть. Она это видела в России, она это видела в Америке. Прикрываясь красивыми лозунгами о жертвенности, равенстве и братстве, патриотизме, боге, злые люди просто хотят запрячь тебя в свою колесницу. Даже на бытовом уровне это выглядит уродливо. Допустим, тебе наверняка говорили, что «нужно обязательно найти мужика, чтобы содержал тебя», либо «необходимо родить ребенка, пока не поздно». Далеко ходить не надо - твоя подруга тоже могла выпрашивать у тебя жертву, но всё это полная чертовщина, о которой надо забыть.

Послушай любого пророка, и, если он говорит о жертвенности - беги от него, как от чумы. Надо только понять, что там, где жертвуют, всегда есть кто-то, собирающий пожертвования. Где служба, там и ищи того, кого обслуживают. Человек, вещающий о жертвенности, говорит о рабах и хозяевах. И полагает, что сам будет хозяином.

Тот, кто просит тебя совершить акт самопожертвования - это тот же человек, который воспользуются твоими плодами. Пойми, что в жертве нет ничего хорошего, а лучшие поступки могут исходить только от тебя самой, и только в том случае, если они основываются не на необходимости, а на личном желании, о чем также можно прочитать у Рэнд:

Если вы хотите сохранить остатки достоинства, не называйте свои лучшие поступки жертвой – это ставит на вас клеймо безнравственности. Если мать, вместо того чтобы купить себе новую шляпку, покупает еду для своего голодного ребенка, это не жертва: она ценит ребенка выше, чем шляпку; но для той матери, для которой высшей ценностью является шляпка, той, которая предпочла бы оставить свое дитя голодным, которая кормит его по обязанности, это действительно жертва. Если человек умирает в борьбе за свою свободу, это не жертва, ведь он не хочет быть рабом; но для того, кто именно этого и хочет, это действительно жертва. Если человек отказывается продавать свои убеждения, это не жертва; это становится жертвой лишь в том случае, если у человека нет убеждений.

Однако Объективизм имеет значительное влияние среди либертарианцев и американских консерваторов . Объективистское движение, основанное Рэнд, пытается распространить свои идеи среди общественности и в академических кругах .

Философское содержание

Основой объективизма является фундаментальный монизм , единство мира и языка, бытия и мышления. Существует только одна объективная реальность, а не две отдельных: реальность сама по себе и её описание.

Объективизм предполагает, что существует только одна объективная реальность , и что человеческий разум является средством её восприятия, а для человека важны разумные моральные принципы . Отдельные люди находятся в контакте с этой реальностью посредством сенсорного восприятия, что люди получают объективные знания через восприятие измерения и формируют обоснованные концепции погрешности измерений, и что надлежащей моральной целью жизни является стремление к собственному счастью или «рациональный эгоизм », что единственной социальной системой, в соответствии с этой моралью, является полное уважение индивидуальных прав человека , воплощенное в Laissez-faire капитализме , и в том, что роль искусства в жизни человека проявляется в преобразовании абстрактных знаний через избирательное воспроизведение реальности в физическую форму - произведение искусства - и что это можно постичь и отреагировать на всё это только через самосознание.

Название «объективизм» исходит из предположения о том, что человеческие знания и ценности объективны: они не созданы чьими-то мыслями, а определены природой вещей, чтобы быть обнаруженными человеческим сознанием.

Основные тезисы

• Бытие существует (Existence exists)
• Сознание осознано (Сonsciousness is conscious)
• Бытие есть тождество (A is A)

Основная аксиома объективизма - объективная реальность существует независимо от воспринимающего её человека. Согласно объективизму, разум - единственное данное человеку средство постижения действительности и единственное руководство к действию.

История развития

Айн Рэнд впервые выразила идеи объективизма в романах « » и «Атлант расправил плечи ». Впоследствии она развивала их в своих журналах «Брошюра объективиста», «Объективист», «Послание Айн Рэнд», и в научно-популярных книгах, таких как «Введение в эпистемологию объективизма». Детальное изложение взглядов Рэнд содержится также в её поздних работах: «Добродетель эгоизма » (1964) и «Капитализм: неизвестный идеал» (1966).

Политическое влияние

Идеи А. Рэнд оказали значительное влияние на политическую жизнь в США и других странах . Изучением творческого наследия писательницы занимаются, в частности: в Ирвайне (Калифорния) и Общество Атланта .

По сведениям британского еженедельника The Economist , наибольший интерес к идеям Рэнд за пределами США проявляют жители Швеции, Канады и Индии . Издание также отмечает, что объем продаж книг А. Рэнд в Индии превышает тот же показатель для книг К. Маркса в 16 раз .

Напишите отзыв о статье "Объективизм (Айн Рэнд)"

Ссылки

• Rand, Ayn. Introducing Objectivism, in Peikoff, Leonard, ed. The Voice of Reason: Essays in Objectivist Thought. Meridian, New York 1990 (1962)
• - портал, посвященный идеям объективизма
• Шляпентох В . (недоступная ссылка с 14-06-2016 (1290 дней)) в «Энциклопедии социологии»

Примечания

Романы Научно-популярные книги Киносценарии Эссе Прочее Философия Биографии Экранизации

Отрывок, характеризующий Объективизм (Айн Рэнд)

Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.

В свежем выпуске газеты Тотальная Мобилизация всё же вышла моя многострадальная статья про Айн Рэнд. К сожалению, в связи с бумажным форматом, она была, как я и думал, урезана как минимум на треть. Поэтому выкладываю к себе полную версию.

Айн = Алиса. Философия объективизма как частный случай субъективного взгляда на мир.

В этом мире есть небольшое количество книг, которые действительно необходимо прочитать каждому. Критерий отбора очень прост, если большое количество людей считают определённую книгу основой своего мировоззрения, то её стоит прочитать просто ради того, что-бы знать, чего ожидать от поклонников. Поэтому даже самые строгие атеистические взгляды не должны быть препятствием от внимательного прочтения Библии и Корана, и тем более, даже полное неприятие нацизма или социализма не должно мешать изучению "Моей Борьбы" или "Капитала". Как бы это не раздражало борцов с мыслепреступлениями, составляющих списки запрещённых книг. На мой взгляд, если прочтение "Майн Кампфа", книги в целом глупой и неубедительной, вдруг радикально поменяет вам мировоззрение, значит это то, что вы и так всю жизнь искали и нельзя вас этого откровения насильно лишать.

Первая книга, на которой вышеописанный принцип дал для меня трещину, оказался трёхтомник Айн Рэнд "Атлант Расправил Плечи". Эта книга, безусловно, является одной из ключевых идеологических работ, пока её значение более заметно в США, где буквально миллионы верят в её основные положения, но и в русском культурном и политическом пространстве уже появляются её горячие поклонники, начиная от экономиста Илларионова и заканчивая Максимом Кацем. Прочитать её было необходимо. Но читать её было почти невозможно. Я с трудом продирался через первые два тома, поскольку все философские монологи героев оказались утоплены в бесконечном графоманском потоке романтических банальностей. От философа, в нормальных обстоятельствах, не нужно ждать литературного таланта, но совсем другое дело, когда философ маскирует свое произведение под социальную фантастику, с героями и злодеями. Рэнд как писатель абсолютно беспомощна. Причём эта беспомощность, как выяснилось в последствии, полностью вытекает из философских предпосылок.

Интерес у меня проснулся в третьем томе. Из "речи Джона Галта" вполне можно было бы сделать относительно небольшую и вполне любопытную философскую работу страниц так на двести. Однако сама встроенность её в ткань литературного произведения невольно разоблачает всю слабость конструкции в целом. Как только меня начало гипнотизировать пафосная уверенность героя я вспомнил, что А = А. Что слова: "Мы - причина всех ценностей, которых вы домогаетесь, мы те, кто мыслит, и следовательно, устанавливает тождество и постигает причинные связи. Мы научили вас знать, говорить, производить, желать, любить. Вы, отрицающие разум, - если бы не мы, сохраняющие его, вы не могли бы не только исполнить, но и возыметь желания. " произносит не персонаж, а автор. То есть не гениальный изобретатель с телом Апполона, а голливудская сценаристка Алиса Розенбаум, которая жизни не имела никакой связи с промышленностью и не руководила никаким предприятием. Что для убеждения читателя в той истине, что мир объективен, придумывается ненаучно-фантастическая эпопея с картонными героями, скорее подходящими для фильмов про Бака Роджерса.

Это очень важное уточнение. Ключевой момент этой книги и всей философии объективизма в целом не имеет никакого отношения ни к политике, ни к экономике. Краеугольный камень, на котором построена вся картина мира Рэнд, лежит в глубине человеческой психики. Это вопрос рационального и иррационального.
Рэнд отрицает иррациональное. Не игнорирует, как это часто бывает, а полностью и безоговорочно отрицает само право иррационального на существование. Она доходит до утверждения, что ребёнок по сути рационален и что иррациональное поведение и мышление является лишь результатом социализации в извращённом мире. "Вам до сих пор знакомо ощущение - не столь отчетливое, как воспоминание, а размытое, как боль безнадежного желания, - что когда-то, в первые годы детства, ваша жизнь была светлой, безоблачной. Это состояние предшествовало тому, как вы научились подчиняться, прониклись ужасом неразумия, сомнением в ценности своего разума. Тогда вы располагали ясным, независимым, рациональным сознанием, распахнутым во вселенную. Вот рай, который вы утратили и который стремитесь вернуть. " Столь лихое подтасовывание фактов жизненно необходимо для устойчивости конструкции в целом, ведь, в противном случае, в ней появляется ненавистная Рэнд идея первородного греха. Для неё иррациональность является именно сознательным грехом, признаком слабости, трусости и предательства объективного мира в угоду мнению окружающих. Объективная реальность, естественно, целиком совпадает с субъективной картиной мира самого автора. Для Рэнд неприемлема сама идея сосуществования различных восприятий мира, истины делятся на её и неправильные. В кульминации романа омерзительные злодеи прежде чем начать пытать безупречного героя пытаются убедить его в том, что мир разнообразен и что у них тоже есть своя истина. Джон Галт гордо игнорирует эту ересь.
Из отрицания человеческой психологии естественно вытекает отрицание почти всей философии, за исключением строгого рационализма, и истории, за исключением предельно романтизированного описания индустриальной революции.
В плане философии Рэнд пришлось постараться, она попыталась высмеять весь спектр идей, критикующий догмат разума и рациональности. От мистических и религиозных концепций до современной философии, критически переосмысливающей все "священные коровы" предыдущих эпох. С одной стороны это логично, для считающего себя "рационалистом" модерниста Рэнд весь спектр идей, в последствии оформившихся в феномен "постмодернизма" по определению чужд. С другой, она именно высмеивает, ни какой попытки анализа и критики по существу в рассматриваемом романе нет, оппоненты со своей стороны только нечленораздельно мычат нелепые лозунги легко опровергаемые безупречными героями. Рэнд ни разу не решилась изложить те идеи, которые она отрицает, вместо них она ставит соломенные чучела и доблестно их побеждает. Что действительно интересно, так это метод этих героических побед. Рэнд использует в качестве оружия элементы чужих философских систем. А именно аргументацию Ницше как критика морали и аргументы Аристотеля в его споре с Геосидом и Платоном. Юмор ситуации в том, что эти две системы абсолютно несочетаемы. Ницше никогда не скрывал своей симпатии к Геосиду, более того, среди заметок, составивших в последствии работу "Воля к Власти" имеется короткая но жесточайшая критика Аристотеля с его "тремя законами формальной логики", на которых построена вся символика трёхтомника Рэнд: " Мы не можем одно и то же и утверждать и отрицать: это субъективный, опытный факт, в нём выражается не «необходимость», но лишь наша неспособность(...)Здесь господствует грубое сенсуалистическое предубеждение, что ощущения дают нам истину о вещах, что я не могу в одно и то же время сказать об одной и той же вещи, что она жёстка и что она мягка. (Инстинктивный аргумент, что «я не могу иметь сразу два противоположных ощущения», совершенно груб и ложен).(...)Закон исключения противоречий в понятиях вытекает из веры в то, что мы можем создавать понятия, что понятие не только обозначает сущность вещи, но и схватывает её... Фактически логика имеет значение (как и геометрия и арифметика) лишь по отношению к вымышленным сущностям, которые мы создали. Логика есть попытка понять действительный мир по известной созданной нами схеме сущего, правильнее говоря: сделать его для нас более доступным формулировке и вычислению... ". Рэнд, естественно, никак не отвечает на эту чудовищную с точки зрения её философии ересь, хотя она должна была её знать. Впрочем с Ницше она устраивает, буквально, философскую акробатику. Берёт его аргументы против морали, практически дословно, и потом строит свою собственную мораль, исходя из которой его же и критикует за аморальность взглядов.
С Аристотелем тоже получилось достаточно интересно. Ясно, что она нашла в его рациональных построениях твёрдую почву, поскольку его критику античных философов можно без труда перенести на всю современную философию, как модернистскую, так и постмодернистскую. Проблема в другом, Аристотель не просто утверждал объективную реальность, он её подробно описывал. Для того, что бы принять за основу терминологию Аристотеля нужно принять и его космологию, не говоря уже о его социальных взглядах на современное ему общество. Но Рэнд, естественно, отмахивается от похвалы рабовладению, а совершенно религиозные метафизические взгляды заменяет собственным символом веры. В её логике "Перводвигатель" это не метафизическое божество, а прогрессивный класс капиталистов, двигающий общество. Даже Маркс, с его переработкой идеалистических идей Гегеля так далеко не зашёл.
Отсюда вытекает её удивительный подход к истории. Как я уже упоминал, Рэнд была скорее отрицающим модерн модернистом. В этом нет противоречия, практически все философские, политические и мистические течение порождённые эпохой модерна отличались критикой современного им положения вещей и поиском утопии. Обычно в будущем, но иногда и в прошлом. К примеру, в теориях Рене Генона и его учеников многое становится понятно, если признать, что это было именно модернистское мистическое течение, вполне родственное ненавистной ему теософии. Просто отличающееся куда более высоким интеллектом своего создателя, и ещё специфической формой утопии, в виде идеализированного кастового общества. Взгляд на историю Рэнд очень близок к этому примеру, с одним важным исключением. Её идеализируемое время - промышленная революция, эпоха эстетического романтизма, философского рационализма, этического индивидуализма и ничем не сдерживаемого капитализма. Прекрасная эпоха, крушение которой в кровавом хаосе Первой Мировой и породила столь ненавистный ей за иррациональность модерн. Получилась достаточно красивая схема, в которой мудрые и бесстрашные бизнесмены чуть не построили земной рай, но из-за предательства философов, заменивших истинную рационалистическую философию на нечто не понятное автору, и ошибки художников романтиков, не осознавших всю героичность вышеупомянутых бизнесменов, утопия провалилось и начался ад современного Рэнд общества. Разумеется я немного упрощаю её схему, но очень немного, прочитайте хотя-бы её статью "Что такое романтизм?". Естественно, при таком подходе анализ явления заменяется его воспеванием. Когда человек пишет про определённую эпоху с подсознательным желанием оправдать и объяснить величие любой, даже самой спорной стороны этой эпохи, то получается чистая пропаганда. С игнорированием всех по настоящему тёмных сторон. Примеров можно привести массу, от феерических статей Эволы, воспевающих любую реакционную политику включая крепостное право, до современного поп-сталинизма. Рэнд прекрасно подходит к этому ряду. Она даже не пытается найти оправдание всем тем многочисленным и по настоящему жутким фактам эксплуатации, к примеру, детей рабочих, на которых строилась критическая часть "Капитала" Маркса. Она это всё просто игнорирует. Имеет право. Однако есть небольшое замечание. Двадцатого октября 1947 года Айн Рэнд давала показания перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. Я потом ещё вернусь этому замечательному событию, сейчас же отмечу, что она там между делом сформулировала целую программу эстетической цензуры, близкой к современной голливудской полит-корректности. "Если вы сомневаетесь, я просто задам вам один вопрос. Вообразите, что дело происходит в нацистской Германии. Кто-то написал сценарий милой романтической истории со счастливыми людьми под музыку Вагнера. Что вы скажете тогда, это пропаганда или нет, если вы знаете, какова была жизнь в Германии, и что за концлагеря там существовали? Вы никогда бы не посмели поместить подобную счастливую любовную историю в Германию, и по тем же самым причинам, вы не должны помещать ее в Россию. " Как видим, объективизм вовсе не является синонимом объективности. Или чёрное, или белое.

Ещё интереснее эстетическая концепция объективизма. Ясно, что с такими понятиями о психологии трудно сочинить правдоподобных персонажей, но это вовсе не объясняет феерической бездарности романа в целом. Там буквально нет ни одной живой и свободной строчки. Дело в том, что Рэнд в высшей степени последовательна в деле отрицания иррационального, она не находит для него места даже в творческом процессе. Эту неожиданную концепцию в романе произносит композитор Ричард Хэйли естественно гений. Мы не слышим его музыки, зато читаем текст: " Меня не привлекает восхищение беспричинное, эмоциональное, интуитивное, инстинктивное - попросту слепое. Я не люблю слепоту любого рода, потому что мне есть что показать, то же и с глухотой - мне есть что сказать. Я не хочу, чтобы мною восхищались сердцем - только разумом. И когда я встречаю слушателя, обладающего этим бесценным даром, между ним и мною совершается взаимовыгодный обмен. Художник тоже торговец, мисс Таггарт, самый требовательный и неуступчивый. "
Я совершенно не представляю себе музыки, написанной по такому принципу. Но я прочитал роман, написанный именно так. И в нём нет музыки.
На самом деле случай Айн Рэнд очень показательный. Её проблема, ставшая проблемой большинства её последователей, это элементарный самообман. Человеку свойственно обманывать себя. И мы всегда будем полем битвы между двумя разнонаправленными векторами, нашей природной иррациональностью и сознательным стремлением к рационализму. Если верить культурологической теории про "Апполоническую и Дионисийскую/Хтоническую" части культуры, вся наша цивилизация сформировалась именно в качестве бунта против собственной природы. Но Рэнд не бунтует против природы, она отрицает природу. Она настолько не сомневается в полной объективности собственного взгляда на мир, и настолько отрицает саму возможность критического самоанализа, что оказывается полностью беззащитной перед собственной иррациональностью. Единственные моменты, когда её слово начинает гореть огнём, монологи героев, цепляют читателя именно за счёт своей горячей, слепой уверенности. Но если избавиться от этого наваждения и спокойно проанализировать ту картину мира, которую она проповедует как объективную истину, то окажется что и она построена из прочитанных автором книг и даже просмотренных фильмов.
Достаточно вспомнить один курьёзный случай. Как я уже упоминал, в 1947 году Айн Рэнд дала показания в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Я оставлю за рамками сам вопрос, как фанатичный борец против вмешательства государства в права личности смог убедить себя в том, что не участвует в политической травле неугодных. Юмор в другом. Она утверждает что фильм "Песнь о России" является пропагандой поскольку там в Советском Союзе есть рестораны и балы, на которых люди танцуют. В её реальности этого не могло быть потому-что не могло быть никогда. И та реальность, которую она описывала, удивительно напоминала крайне мрачную версию советских эпизодов из художественного фильма "Ниночка".
Мне нечего к этому добавить.

P.S
Несмотря на моё критическое отношение отношение к идеям Рэнд и к ней самой, я вовсе не призываю не читать её книг. Наоборот, моё мнение про неё всё же чисто субъективно и основано только на личном неприятии лицемерия даже в такой редкой форме, когда лицемерие оказывается искренним и человек обманывает в первую очередь себя самого. Если у вас есть свободное время и нет отвращения от прозы, которая представляет собой, буквально, смесь соцреалистического производственного романа с женским любовным романом написанным точки зрения социопата, то вам стоит прочитать все три тома. Если нет, то хотя-бы саму речь Джона Галта. Просто для того, что-бы составить собственное мнение.

На самом деле, я думаю, что по той же причине, по которой и все остальные должны читать Айн Рэнд. Русские в этом смысле ничем не отличаются от остальных, хотя я и буду говорить о том, что в некоторых аспектах вам, возможно, Айн Рэн нужнее, чем нам в Америке, но в любом случае читать Айн Рэнд должны все. И я хочу сосредоточиться... Конечно, можно очень много всего сказать на эту тему, и мы можем обо многом поговорить, когда дойдём до объективизма, до идей Айн Рэнд, до её философии. Но я хочу сосредоточиться на двух элементах. Один - это то, почему вы должны читать Айн Рэнд для себя, как индивидуум, для своей собственной жизни. А второй - это то, почему нужно читать Айн Рэнд, если вы хотите улучшить политическую систему, если вы хотите улучшить общество, если вы хотите жить в лучшем мире. Итак, это, конечно, не два совсем различных вопроса, они очень тесно связаны, и мы увидим, как они связаны. Но я хочу сосредоточиться на этих двух, и, опять же, тут многое можно будет обсудить, и я уверен, что мы этим займёмся, когда придёт время вопросов после лекции.

Итак, почему нужно читать Айн Рэнд для себя как для индивидуума? Айн Рэнд бросает вызов самой сути этики и морали, которая существует на Западе и на Востоке как минимум в последние 2000 лет. Она оспаривает сами идеи, которым нас учат с ранних лет наши мамы, проповедники, священники, учителя. Она бросает вызов той идее, которая является огромной частью западной культуры с момента возникновения христианства: идее, что жизнь индивидуума имеет смысл только в той мере, в которой он служит другим, что мораль, этика, сама идея добра, благородства, добродетели, справедливости - это концепты, которые связаны с тем, как мы относимся к другим людям, что мораль в общем и целом - это просто учебник по тому, как вести себя с другими людьми. А как нам нужно относиться к другим людям? Нас учат, что нужно жертвовать собой ради них, ставя свои интересы на последнее место, а их интересы - на первое. Я вырос в правильной еврейской семье, и моя мама всегда говорила мне: «Думай о себе в последнюю очередь, а о других людях - в первую». Конечно, она на самом деле не это имела в виду, потому что ни одна мать не имеет этого в виду, но это то, что мы все говорим своим детям. Мы учим их на примере историй о великих жертвах и благородстве жертвы, благородстве пожертвования своей жизнью, своим имуществом ради других людей. Нас учат с юных лет тому, что это хорошо, правильно, справедливо и благородно.

И Айн Рэнд говорит: почему? Это очень простой вопрос - почему? Почему жизнь - это самопожертвование? Почему жизнь - это про других людей, а не про себя самого? Почему моя жизнь как индивидуума не так важна, как ещё чья-то жизнь? Почему моя жизнь менее важна? Разве мы не должны выяснять, как жить настолько хорошо, насколько это возможно, вместо того, чтобы выяснять в некотором смысле, как умереть по какой-то внешней причине или как преуменьшить своё ради других людей? То есть она отвергает моральные принципы, которые называются альтруизмом. И не она придумала этот термин, его ввёл в XIX веке философ по имени Огюст Конт, и оно означает «другизм», то есть ставить благополучие других выше своего собственного. Он вообще говорил о том, что если ты хочешь поступить нравственно, этически правильно, то никогда не думай о том, какая для тебя выгода в твоём поступке. Если даже оказание помощи другим делает тебе лучше, то, как только ты думаешь «Это сделает мне лучше», это уже не считается нравственным поступком, потому что ты вообще не принимаешься в расчёт. Айн Рэнд отвергает такое понимание нравственности и предлагает альтернативные моральные принципы. И в этом смысле она воскрешает, если угодно, античную традицию нравственности, традицию, которая восходит к Аристотелю. Это традиция, которая говорит, что нравственность - это не про самопожертвование, вообще не про других людей, а про себя самого. Моральные принципы - это то, что делает твою жизнь как индивидуума наилучшей жизнью, которой она может быть, наиболее привлекательной, наполненной, процветающей жизнью, которая только возможна, наиболее счастливой жизнью, которая возможна. Аристотель использовал греческое слово εὐδαιμονία, эвдемониа, которое примерно переводится как счастье или процветание как цель жизни. И тогда нравственность и вообще всё поле этики должны стать наукой, настоящей наукой, которая научит нас, как добиваться успеха в жизни, как научиться жить хорошо. Потому что человек не рождается с этим знанием, мы не знаем, как жить хорошо, мы должны этому научиться. Мы вообще ничего как следует не знаем. Это и отличает человека от представителя любого другого вида. У них есть генетически заложенная программа, благодаря которой они в точности знают, как питаться, как охотиться, им не нужна одежда, не нужно строить здания, они просто инстинктивно знают всё, что нужно. Но мы, люди, не знаем всех этих вещей, нам приходится им учиться, нам приходится выяснять, как это работает. Так что нам нужно выяснить - и это то, чем занимаются все философы, то, зачем нам вообще нужна философия, - что такое хорошая жизнь, и как её достичь, и существуют ли объективные критерии того, что ведёт к хорошей жизни, а что ведёт к плохой жизни, что ведёт к счастью, а что - к катастрофе и страданиям. Айн Рэнд считает, что такие критерии точно существуют. Если изучать историю, если смотреть на людей вокруг, если набираться жизненного опыта, то становится понятно, что определённые действия, определённые ценности хороши для людей, а определённые действия и ценности - нет.

Итак, я не буду здесь углубляться в тонкости всей нравственной теории, но важно понимать, что моральные принципы Айн Рэнд имеют отношение к тебе, к ценности твоей жизни и к достижению наилучших результатов в своей жизни. Но она имела в виду определённые объективные принципы, которые приведут человека к достижения этой цели. Она не субъективист в философском смысле. Она не говорит о том, чтобы использовать свои эмоции и капризы для того, чтобы выбрать, что хорошо для человека, а что нет. Она определяет самую важную ценность для человека, самую важную ценность, являющуюся инструментом, который позволяет нам выживать, процветать, жить, творить. Что же это? Что позволяет нам иметь одежду, охотиться, чтобы иметь пищу (нужно же охотиться, чтобы добывать пищу) и... Что позволяет нам создавать компьютеры и делать все те фантастические вещи, которые нам доступны? Что является уникальным свойством человека, позволяющим ему создавать все ценности, которые мы имеем? Если так посмотреть, то мы же довольно жалкие животные. Мы слабые, медленные, у нас нет когтей, у нас нет клыков. Попробуйте-ка угнаться за буйволом и схватить его зубами - вы не сможете этого сделать. Нам приходится планировать, выстраивать стратегию, делать ловушки, создавать оружие, что означает, что нам нужно использовать что? Знание. Значит, мы должны использовать наш мозг. Что является уникальным свойством человека, нашего вида, всего, что мы создаём, всего, что мы делаем, это то, что всё это возникает в человеческом мозге. Соответственно, разум, способность быть разумным, способность мыслить рационально - это самая важная ценность и наша главная добродетель.

Итак, для Рэнд, если свести её нравственную теорию, её этические идеи к одному принципу, к одной заповеди (она была бы в ужасе - в этике не может быть заповедей, да), то это будет: думай, используй свой мозг, выясняй, думай, думай, думай. Всё остальное в её системе моральных координат, всё остальное в её моральном кодексе - это производные от идеи использования своего разума. Не потакай капризам и эмоциям - это приводит к несчастьям. Любой, у кого есть жизненный опыт, знает об этом. Разум - вот что позволяет нам получать различные ценности. Не то чтобы эмоции - это плохо. Множество раз люди рисовали карикатуры на Айн Рэнд, где изображали её холодной и безэмоциональной. Эмоции - это замечательно, как видите, я и сам очень эмоциональный парень. Эмоции - это то, как мы получаем опыт в жизни, как мы испытываем радость и то самое счастье, которого стремимся достичь. Так что эмоции важны, просто они не являются инструментом познания. Они имеют отношение непосредственно к тебе большее, чем ко всему остальному, но при этом они не являются инструментом принятия решений Итак, для Рэнд, повторюсь, нравственность сводится к размышлению, к использованию разума для получения ценностей, для достижения своих целей, своего счастья.

Итак, почему это важно? Что ж, это важно потому, что никто на самом деле с самого начала времён, если не считать нескольких исключений тут и там в истории философии, не формулировал эгоистический моральный кодекс, моральный кодекс, сосредоточенный на процветании, на индивидуальном счастье и индивидуальном успехе. Все остальные философы, даже по-настоящему хорошие, принимали христианскую мораль такой, какой она была, принимали идею благородства и добродетельности самопожертвования, важности других, а не себя. Так что она была первым и, я думаю, наиболее значительным защитником нравственности эгоизма. Если вы цените свою жизнь, цените своё счастье, если вы хотите быть успешным в жизни, вам нужно читать Айн Рэнд. Она пишет об этом в романе «Атлант расправил плечи», но не только, ещё в своих эссе, у неё есть книга под названием «Добродетель эгоизма», не знаю, переведена ли она на русский. Может быть, да, может быть, нет. ОК. Она есть на русском? ОК.

Вот почему это важно для вас, для вашей жизни, для того, как вы воспринимаете жизнь. Это знание, как сделать свою жизнь лучше и как жить лучшей жизнью, как достичь счастья и самоуважения, которое вы можете получить из её книг. Но Айн Рэнд важна и в политическом смысле. Политика этатизма, мир этатизма, будь это социализм, фашизм, или любая переходная форма, или просто разные вариации этатизма, все они опираются на специфический этический кодекс и все они принимают как данность то, что вы согласны в некотором роде с христианской нравственностью самопожертвования. Они все дальше играют с тем, ради кого вы должны приносить себя в жертву. В христианстве важнейшая жертва - это жертва Богу, но в то же время надо и приносить себя в жертву соседу. Маркс требует, чтобы вы жертвовали собой ради пролетариата, ради группы, ради определённого коллектива, который существует вот здесь, наверху. Гитлер требовал жертв ради расы, опять же, ради определённого коллектива. Но принцип всех этатистов, всех националистов, всех людей, которые хотят контролировать вашу жизнь, состоит в том, что это ваша обязанность и ответственность - жертвовать собой ради чего-то, подставьте необходимое, что ваша жизнь на самом деле вам не принадлежит, что она принадлежит какой-то другой группе, будь то государство, церковь, племя, фюрер, Папа, это уже неважно. Этот принцип один для всех. И они всегда используют один и тот же язык: общее благо, общественные интересы, матушка Россия, матушка Америка - нет никакой разницы. Это всегда разные способы сказать одно и то же: ты не имеешь значения, а группа - имеет. А поскольку группа не может говорить, ей нужен лидер. И выбирает ли она его на демократических выборах или этот лидер просто возникает сам по себе, не имеет большого значения - группе нужен лидер, они выступают за своего лидера, а твой долг - это делать то, что требует от тебя группа.

Чтобы оспорить это, человеку нужно, на мой взгляд, предложить альтернативный этический кодекс. Нельзя просто сказать: «Хотелось бы быть свободным и иметь права». Если ты всё ещё принимаешь идею о том, что твоя жизнь, твоя цель, твоя нравственность требует того, чтобы служить другим, тогда на чём же будет основываться эта свобода? Нельзя просто начать, на мой взгляд, с идеи принципа ненападения - никто не примет ваш принцип ненападения. Вам известно о принципе ненападения? Его отправная точка - это отсутствие силы, отсутствие насилия, принуждения. И я в это верю, потому что принуждение - это плохо. Но если я верю, что моя... Если вы верите в то, что цель вашей жизни - служить вот тем людям, то почему я не могу принудить вас служить им? Это сделает меня лучше и им тоже сделает лучше: я поступлю нравственно, а они получат то, чего раньше не имели. Заберите мои деньги, отдайте их им, заберите мою свободу - моральные принципы это одобряют. И я не понимаю - почему? Этатизм доминирует, он растёт, несмотря на все успехи свободы, на все достижения прав человека там, где это испробовали, все успехи капитализма там, где это испробовали, всё всегда снова отклоняется в сторону этатизма. Я живу сегодня в Америке. Мы были свободны 150 лет назад. С того момента мы становимся всё менее, и менее, и менее, и менее свободны. Мы всё ещё свободнее, чем Россия, но мы идём в неверном направлении, и неважно, кто выигрывает какие выборы, неважно, демократ ты или республиканец: всё, что они делают, это усиливают государство и стараются контролировать нашу жизнь тем или иным способом.

Почему это так? Не потому, что капитализм провалился, не потому, что есть экономические проблемы. Капитализм имеет огромный успех повсюду, где применяется, в той мере, в которой он применяется. Причина в том... Причина глубже, и она касается морали. Причина в том, что все мы воплощаем в жизнь идею, что наша жизнь на самом деле не принадлежит нам самим, что мы должны жертвовать собой, и мы голосуем за лидера, который позволит нам жертвовать собой более эффективно, более продуктивно, что бы это, чёрт возьми, не значило. Но мы не ставим под сомнение само представление, не бросаем вызов самой идее. А я думаю, что как раз этому и нужно бросить вызов. Идея, которая была у отцов-основателей, состоит в том, что твоя жизнь принадлежит тебе. Почему она принадлежит тебе? Потому что, как учит нас Рэнд, в нравственном смысле наша цель в жизни - это наш успех и наше счастье. Мы как индивидуумы являемся единицами, а не мы как группа являемся одной единицей. Итак, принцип свободы должен быть основан на принципе индивидуализма, а принцип индивидуализма должен быть основан на моральном кодексе индивидуализма. И нет никакого другого морального кодекса индивидуализма, кроме того, которому нас научила Айн Рэнд. Ничто в мире больше не представляет из себя моральную основу индивидуализма. Многие теории пытаются смешать всего понемногу, чтобы права и свободы были здесь, сверху, а коллективная нравственность вот здесь, внизу. И что же получается? Это не работает. Заметьте, что коллективисты, моральные коллективисты в итоге не заботятся о том, как себя чувствует группа, коллектив, их не интересует коллектив. Что же их в конце концов интересует? Их интересует то, чтобы лучшие были сбиты с ног. Они не заботятся о том, насколько хорошо каждому человеку.

Я приведу простой пример. Кто больше вложил в благосостояние человечества, в преодоление бедности, в успешность жизни - Билл Гейтс или Мать Тереза? Кто сделал больше для того, чтобы человечество победило бедность - Билл Гейтс или Мать Тереза? Билл Гейтс, конечно, на порядки, в тысячи раз, в миллионы раз больше. На планете нет практически ни единого человека, которого бы не затронула деятельность Билла Гейтса, чья жизнь не стала бы лучше в какой-то мере благодаря Биллу Гейтсу. Мать Тереза спасла несколько тысяч людей от смерти, но затем она оставила их в бедности, потому что она не верила в то, что им можно дать возможность подняться. Билл Гейтс изменил мир, миллиардам людей стало лучше жить. Стоило бы ждать того, что Билл Гейтс будет героем, святым, что мы будем устанавливать его статуи и называть его именем улицы. Но нет: пока он в «Майкрософт», он злодей. А почему он злодей? Потому что он зарабатывал деньги, помогая другим людям, он себе лично заработал 70 миллиардов долларов. То есть тот факт, что он сделал жизнь людей лучше, не волнует коллективистов, значение имеет только то, что он сам получил от этого выгоду. И когда же Билл Гейтс стал немного лучше, когда он начал нам нравиться? Когда он покинул «Майкрософт», создал благотворительный фонд и стал жертвовать свои деньги. О, теперь мы его любим. Всё равно не очень любим, потому что он живёт в своё удовольствие в огромном доме, ездит на красивой машине, летает на частном самолёте. Но мы уже лучше к нему относимся, чем когда он работал в «Майкрософт», потому что теперь он не зарабатывает деньги - упаси Боже, чтобы вы зарабатывали деньги, - теперь он отдаёт свои деньги другим. Итак, как же сделать из Билла Гейтса святого? Я ещё не обсуждал это с Папой, но, думаю, должно сработать. Пусть раздаст всё, переедет в палатку, и ещё желательно, чтобы он верил хоть чуть-чуть, чтобы немного страдал. Вот тогда мы будем его обожать.

Я считаю, что это нездоровая ситуация, нездоровая культура, раз в ней создание, построение, производство вещей воспринимается с недоумением с точки зрения морали. Никто не заботится о том, было ли сделано что-то плохое. Но раздавать что-нибудь своё - это хороший поступок, даже учитывая то, что всей этой благотворительностью Билл Гейтс не коснётся стольких людей, скольких он затронул, работая в «Майкрософт». Если верить в такую нравственность, то что нужно сделать с Биллом Гейтсом? Нужно обложить его налогами, нужно его контролировать, и что же плохого в том, чтобы его принуждать, кого это заботит? У него есть 70 миллиардов долларов - он может себе позволить раздать 35 из них. И вообще, он слишком мало занимается благотворительностью, надо сделать так, чтобы он занимался ей больше, так что лучше всего отнять у него деньги с помощью налогов, а потом использовать вместо него. Обоснование всегда именно такое: ты недостаточно помогаешь бедным, мы заберём у тебя деньги, чтобы помогать бедным.

Итак, свобода должна основываться на базе нравственного индивидуализма, иначе она долго не продержится. Ошибка, которую допустили основатели Америки, ну, не ошибка, потому что я не знаю, как сделать лучше, скорее, трагедия создания Америки заключается в том, что у них не было нравственного основания. Они построили потрясающую политическую систему на песке, на моральном кодексе, который принципиально противоречит этой политической системе. А в конце концов мораль побеждает политику, так происходит всегда. Итак, если мы хотим изменить мир, нам нужно философское обоснование для принципа непринуждения, ненасилия, которое я вам сейчас представлю. Ну, некоторые наброски к этому обоснованию. Нам нужен моральный кодекс, нам нужно бороться за эту новую нравственность. Что будет философским обоснованием для принципа ненападения? Если мы верим в то, что цель жизни - это наше собственное счастье, а способ достижения успеха для человека - это использование разума, то что же является врагом разума? Что делает мышление бессильным, что делает мышление невозможным, что является антонимом использования мозга? Сила, принуждение. Если я приставлю вам к голове пистолет и скажу: «Отныне 2+2=5, или я тебя пристрелю», вы ничего не сможете сделать. Вы не сможете построить мост, построить здание, запрограммировать компьютер. Мышление заканчивается. Сила, насилие - это враги мысли, разума, а следовательно, враги человеческой жизни, поэтому их нужно запретить, поэтому нам нужна такая политическая система, в которой не будет насилия. Именно из-за ценности разума насилие должно быть запрещено, из-за ценности жизни индивидуума, для его счастья, для его успешности сила и принуждение должны быть запрещены.